Притча, что в буквальном смысле означает сравнение (греч. parabole), передает сущность вещей, а не то, какими они в действительности являются. По этой причине притчи находятся вне пределов времени и продолжают оставаться частью постоянно меняющегося мира. В Новом Завете притчи используются в более свободном смысле в сравнении с более ограниченными в смысле притчами греческих мыслителей. Притча в Новом Завете может быть расширенной метафорой, аллегорией или сюжетной притчей в полном смысле этого слова. Новый Завет следует традиции, установленной в иудейских Священных Писаниях (Ветхий Завет), в том, что притчей является любое сравнение двух объектов друг с другом. “Как может сатана изгонять сатану?” (Марк 3:23) приводится как притча, так как там используется та же самая терминология, что и в притче о Сеятеле. Преобладание притчей в Новом Завете говорит о том, что это был любимый метод обучения Иисуса Христа, давая современному читателю небольшое представление о том, кем Он был и как видел мир. Иисус предпочитал говорить о вещах так, как они могли быть, вместо того, чтобы давать Своим ученикам непосредственные наставления. Иисус редко объяснял Свои собственные притчи (Матфей 13:36-43), Он предпочитал, чтобы задача интерпретации была выполнена самими учениками. Поэтому притчи содержат открытое приглашение к интерпретации для каждого поколения, которое их изучает. Не имея этой открытой двери к интерпретации, притчи стали бы исторически ограниченными и закономерными лишь в определенный момент истории. В Новом Завете в Евангелии от Матфея содержится больше притчей Иисуса Христа, чем в каком-либо другом источнике. Очевидно, притчи Иисуса привлекали его автора. В отличие от Марка, Луки и Иоанна, Матфей не только записал притчи, но и также объединил их в несколько групп (Матфей 13, 25) на основе их цели.

 

The following two tabs change content below.
Share This